ЦБС «Киевская» \ Ресурсы \ Предметы быта советской эпохи

Неумолимо отдаляя от нас те, еще очень узнаваемые годы, история оставила нам множество бытовых вещей и понятий, которые бесспорно отмечены единым стилем.

С точки зрения сегодняшней, в этом стиле плотно соединились все перипетии и уклад жизни советских людей, их мышление, вкусы, экономические возможности, система запретов и ограничений. В советское время само понятие «стильный» имело уничижительный смысл. Многие помнят, как в начале 50-х годов велась борьба со «стилягами» – молодыми людьми, рискнувшими нарушить установленные партией и правительством нормы поведения и фасон одежды.

В этом взгляде на себя со стороны – сходство с театром зеркал, когда одно смешит, другое приукрашивает, третье огорчает, четвертое пугает. Войдем же в этот театр, чтобы вглядеться в недавнее, задуматься о его значении в нашей жизни, «на самих себя оборотиться». И хотя взгляд на себя, как известно, страдает пристрастностью, примем это как неизбежное и не станем претендовать на право делать многозначительные обобщения и выводы.

В начале ЗО-х годов стало очевидным официальное деление искусства на признанное, полупризнанное и непризнанное. Сложившаяся шкала ценностей в искусстве строго ограничивала круг тем, жанров, сюжетов, а соблюдение этих установок приравнивалось к всенародному одобрению.

Все это касалось не только живописи, скульптуры и архитектуры. Большинство бытовых вещей – посуда, мелкая пластика, текстиль, открытки, флаконы для духов – были выдержаны в том же духе. Тема праздника прекрасно вписывалась в круг разрешенных. Коллективный труд, отдых и спорт, счастье от выполненной трудовой задачи были темами, которые приветствовались в искусстве. Многие художники из картины в картину варьировали сюжет колхозного (сталелитейного, строительного) праздника. На уставшего от послевоенных невзгод советского человека эти огромные красочные полотна, часто написанные целой бригадой живописцев, действовали как «успокаивающая терапия».

В те годы единственным иллюстрированным изданием был «Огонек», в нем печатались цветные репродукции с картин русских и советских художников. Строго в рамках официального вкуса тиражировались только произведения русской классики середины ХIХ века и «разрешенные» советские живописцы. Картинками из «Огонька» были оклеены стены жилищ советских людей. Это стало неизменной частью предметного мира той эпохи, формируя художественный вкус и культурный кругозор.

Неизменное обилие красного цвета в полотнах живописцев, в прикладных и бытовых вещах хотя и было данью официозу, но, вероятно, шло и от потаенного народного влечения к алому цвету как символу радости и величия.

Детская тема в творчестве выскользнула из идеологических рамок и волей- неволей восполнила вакуум душевности, лиричности. Так возникла настоящая индустрия фарфоровых девочек и мальчиков, играющих в пограничников, школьниц в белых передниках и суворовцев, танцующих полонез. Картина художника Ф. Решетникова «Опять двойка» была так растиражирована, что уступала лишь «Утру в сосновом бору», т.е. «Мишке косолапому». Замечательный художник И. Шишкин, оставаясь малоизвестным широкому зрителю, был, если прибегнуть к каламбуру, абсолютно узнаваем на вкус.

Тема живой природы, развиваясь в литературе, мелкой пластике и книжной иллюстрации, несла большую нагрузку, решая и художественные, и нравственные проблемы. В тургеневской традиции были написаны книги для детей В. Бианки с рисунками Е. Чарушина, большой успех имел роман Л. Леонова «Русский лес». Эти произведения, разрушая принятые стереотипы, несли читателю искреннее чувство любви к родной земле

Литература начинала – художники вторили. Слово формировало общественный вкус. Отсутствие других художественных ориентиров, изоляция от иных культурных традиций и изменений моды сказывались на этой повторяемости. Очень большое влияние на тематику бытовых изделий из фарфора оказали «Сказы» П. Бажова. Ленинградский фарфоровый завод (ЛФЗ) и завод «Дулево» выпустили ряд изделий с героями этих сказок. В те же годы на Ленинградском фарфоровом заводе специально для Всемирной выставки в Брюсселе был изготовлен, возможно, самый знаменитый советский сервиз «Кобальтовая сетка». Автором эскизов была А. Ликелевич, а автор формы С. Яковлева выполнила ее в 1936 году, и только в 1958 году сервизу был присужден Большой приз. Спросом пользовались изображения балерин. Фарфоровые и пластмассовые балеринки были обязательным украшением диванных полочек, этажерок и комодов. Их делали и на Дулевском заводе, и на ЛФЗ, и в Вербилках.

Есть два российских понятия, которые трудно объяснить иностранцам: дача и кухня. Ведь дача – это не вилла и не коттедж, а образ жизни, так же как и кухня, где собираются компании, рассуждают о жизни, предпочитая ее комнате. И если история с дачей восходит к тоске горожанина по утраченной усадебной жизни, к привязанности к деревянным домам, имеющей глубокие корни в национальном сознании, то феномен кухни возник в скученности и полумраке коммуналок.

Перечень бытовых вещей, которыми пользовались хозяйки на кухне в конце 40-х и в 50-е годы, был ограничен. Все выдавалось по карточкам или распределялось на предприятиях. Единственным спасением были кустари. Например, молочницы, приезжавшие в город продавать молоко, везли его в самодельных жестяных бидонах. Такими же бидонами, только поменьше, пользовались большинство хозяек. Роль бидона среди остальной кухонной утвари того времени была особенной. В нем носили и молоко, и суп, и подсолнечное масло, и сыпучие продукты. Были еще и алюминиевые судки мал мала меньше, скрепленные металлической ручкой, они тоже были предназначены для переноса пищи.

Эмалированная кухонная посуда советского производства появилась лишь в середине 50-х годов. Первые кастрюли были темно-зеленого цвета с серо-голубой контрэмалью внутри. Тогда же появились и эмалированные кружки. Чугунные сковородки и гусятницы оказались настолько прочными и удобными, что ими пользуются в некоторых семьях и по сей день. Чайники изготавливали из латуни.

Изменение классового состава общества, утеря традиций приготовления пищи и сервировки стола, дефицит продуктов питания очень своеобразно сказались на судьбе старинной кухонной утвари. Например, на сегодняшний день с тех времен уцелело больше всего мельниц для кофе. Ответ прост – кофе не было. Уцелело много старинных столовых приборов, назначение которых оставалось загадкой для их обладателей: ножи для устриц, сыра, рыбы, креманки, судки для подогрева мясных блюд и т.п.

Уже с середины 50-х в московском ЦУМе можно было приобрести холодильник, но эту диковинку имели единицы. Пищу сохраняли по-разному: масло и мясо держали в холодной подсоленной воде. В некоторых домах послевоенной постройки были встроенные холодильные шкафы на кухне под окном. Кроме того, окна кухонь всегда выходили на теневую сторону.

Все, что было связано с мытьем и стиркой в те годы, составляло одну из самых сложных проблем. Практически в ходу было лишь так называемое «хозяйственное» мыло – бурый брусок, которым иногда и мылись. Затем появилось «земляничное» мыло – светлое, с отдушкой и черное «дегтярное» для мытья головы. Пользовались и старыми народными рецептами – мыли голову растительными отварами, сывороткой, яичным желтком. Неизменно ходили в баню, потому что даже жильцы благоустроенных домов, где были установлены газовые колонки, считали, что по-настоящему вымыться можно только там. Стирали с кипячением, добавляя каустическую соду для дезинфекции и отбеливания.

Говоря об убранстве жилища, мы имеем в виду не квартиру, а комнату, ведь основная масса городского населения жила в «коммуналках». Очень условно убранство комнат советских людей можно разделить на три типа. Первый, весьма распространенный, появился в начале ЗО-х годов, когда стали строить дома для военных, среднего и высшего руководства. Дореволюционной мебели уже не хватало, началось весьма интенсивное производство так называемой казенной мебели. Гарнитур состоял из дивана с валиками, стола, стульев, шкафа, буфета, комода и этажерки, изредка письменного стола и книжного шкафа. Для этих вещей были характерны прочность и полная стилистическая безликость.

Вторым и наиболее распространенным типом меблировки с конца 40-х по конец 50-х годов было смешение самых неожиданных вещей, среди которых главными были чемоданы и табуретки. И если чемоданы, как старинные фибровые или обитые металлическими пластинками, так и советские картонные или деревянные, были вместилищем одежды, книг, то о табуретке следует сказать особо. До 1917 года табуретки были в основном в домах мещан, рабочих. В годы, о которых мы рассказываем, они составляли наравне с кроватью и столом главную часть мебели. Сбивали табуретки из толстых крепких досок, большей частью они были некрашеные, в конце 50-х, когда появилась в продаже масляная краска, их стали красить в темно-зеленые и коричневые цвета, и только в больницах – в белый. При первой же возможности люди стремились приобрести никелированную кровать с пружинным матрасом. Такие кровати простояли вплоть до конца 60-х, пока диван-кровать не вытеснил их из интерьера. Этажерка, покрытая белыми салфеточками, вышитыми швом «ришелье», занимала, как правило, почетное место в «красном углу». На нее ставили статуэтки, ценные книги, коробочки с пуговицами и вазу с подкрашенной в разные цвета сухой травой.

Третий тип меблировки был распространен в Москве и Ленинграде, а в небольших городах встречался редко. В набор мебели, помимо перечисленного, входили платяной шкаф с зеркалом и комод. Кое у кого эти вещи были старинными, из ценных пород дерева. Громоздкие трельяжи из темного резного дерева часто высились в коридорах, поскольку в комнате не умещались.

Продукция народных мастеров, простые кустарные украшения и игрушки были островками искренней радости и душевной вольницы. Особым успехом пользовались коты-копилки. Кота Котофеича – любимца русских сказок и народного лубка – делали из глины и папье-маше, расписывали как душа подскажет. Фигурки имели собственное «выражение»: коты-хитрецы, коты- тихони, коты-воришки, коты-отличники, коты-дураки. В котах дети копили деньги на коньки, билеты в кино, мороженое.

После войны игрушек было очень мало, поэтому народные игрушки пользовались большой популярностью у детей. Малыши с удовольствием играли с богородскими резными игрушками: дернешь за ниточку – и медведь начинает бить по пеньку. Любили и климовские игрушки – яркие складывающиеся пирамидки и зверей на колесиках. К новогодним праздникам на рынках уютно располагались румяные Деды Морозы и самодельные бумажные елочные игрушки.

К концу 40-х годов появилось много стеклянных елочных украшений, в это же время с отменой лимита на электричество вошли в моду электрические гирлянды. Запах хвои и переливающийся серебряный «дождь» преображали скромный быт тесных комнат.

К началу 50-х годов главной куклой страны стал целлулоидный пупс – бесполый «голыш» абрикосового цвета. Пупсы разных размеров были устроены на один лад – ручки и ножки на резинке, вращающаяся голова, голубые глазки и нарисованные волосы.

Среди любимых мальчишечьих занятий – солдатики, конструкторы и механические игрушки, но все же основное время ребята проводили во дворах. Играли в лапту и «чижика» (разновидность лапты), гоняли почтовых голубей. Велосипеды были редкостью (двухколесный велосипед в 1955 году стоил 147 рублей, что равнялось двум средним зарплатам). Особенный колорит в жизни больших городов привносили старьевщики. Они ходили по дворам, выкрикивая: «Старье берем!» К ним сбегались дети, выменивая какой-то хлам на свистульки, бумажные мячики на резинках, заменявших иногда рогатки.

Чудо советской жизни тех лет – мороженое и газированная вода с сиропом. Славилось московское мороженое, его стремились попробовать все приезжие. Реклама пломбира с пингвином наравне с рекламой «Сберегательной кассы» были единственной рекламой в СССР. Мороженое ели в жару и в лютый мороз. Это объяснялось тем, что оно было доступно по цене. Газировка с сиропом также не столько утоляла жажду, сколько казалась » сладостью», ведь конфеты и сахар были лимитированы.

В советских кинофильмах тех лет запечатлена достопримечательность – мороженица с тележкой, накладывающая ложкой в бумажный стаканчик мороженое, или тетка, продающая газировку.

Почти мистическое чувство очищения, которое испытывали советские люди в начале 60-х годов, переезжая из полуподвалов в «хрущевки», было обусловлено всей предыдущей жизнью. Только спустя годы многие стали сожалеть о том, что сгоряча выбросили старинную мебель, бронзу, утварь. А ловкачи, собиравшие на помойках подобные вещи, к 70-м годам уже стали весьма состоятельными.

Из чего творили одежду. В конце 40-х – начале 50-х годов главной «модой» страны была перелицовка старых вещей. Дореволюционные ткани отличались высоким качеством, их перелицовывали по два раза, а когда они прорывались, придумывали комбинированные вещи. Делали рукава из одной ткани, платье – из другой, добавляя для гармонии воротник или кайму на подоле из той же материи, что и рукава. Очень популярным являлось подобие сарафана из поношенного платья, под которое надевали светлую блузку. Так же перелицовывали пальто, приукрашивая потертые обшлага большими меховыми манжетами или муфтой. Швейная промышленность в сегодняшнем понимании отсутствовала. Дома моделей оставались всего лишь шикарными ателье для очень узкого круга людей.

Шить у портних, даже доморощенных, могли далеко не все, поэтому счастливчиками считались обладатели швейной машинки. Это сокровище передавали по наследству. И хотя большинство швейных машинок были дореволюционного производства фирмы «Зингер», работали они исправно. Выкройки продавались в ГУМЕ. Попытки следовать предлагаемой моде терпели неудачу. Крой решался в пользу экономии ткани. Модели с туниками, басками, солнце-клеш оказывались не осуществимыми на практике – не хватало тканей, поэтому большинство женщин носили платья, отрезные по талии с небольшим рукавом и пояском. Были в моде воротники из белого шифона, вышитого машинной вышивкой или ришелье.

Шляпки. В те годы их носили в основном городские женщины. Шляпы делали из фетра, велюра, черной и светлой соломки, украшали лентой, вуалетками, цветами, булавками. Модели шляп, так же как почти все фасоны одежды и дополнения к ней, заимствовались из кинематографа. Именно кино определяло в ту эпоху в СССР моду во всем ее многообразии. Одежда, в которую были одеты героини любимых актрис, мгновенно становилась эталоном для подражания.

Украшений носили мало, хотя знаменитый на всю страну ювелирный магазин в Москве в Столешниковом переулке предлагал массу прекрасных изделий дореволюционной работы. Это были вещи, которые государство реализовывало через торговую сеть. Цены кажутся нам теперь странными: например, кольцо из золота с несколькими мелкими бриллиантами стоило 70 рублей, столько же составляла и средняя зарплата по стране.

Основная масса советских женщин могла себе позволить лишь серебряную позолоченную брошку в виде зажима для галстука с уральским камнем. В те годы спросом пользовались броши и бусы. Серьги, кольца, цепочки носили редко. Обручальные кольца считались мещанством, и их носили только пожилые люди. С появлением первых женских часов отечественного производства вошли в моду черные репсовые ремешки.

Прическа и макияж. В популяризации моды важную роль сыграли открытки с изображением актрис кино и театра. Но, поскольку сфотографированы они были по пояс, их влияние ограничивалось прической и макияжем. В послевоенные годы носили шестимесячную завивку под названием «перманент». Делали ее с помощью громоздкого сооружения, подключая к каждому специальному бигуди электрический ток. Очень распространена была и укладка волос с помощью щипцов, которые держали над газовой горелкой или в электрическом нагревателе и, помахивая в воздухе, чтобы не сжечь волосы, закручивали тугие букли и делали волнистые полукруглые пряди вокруг лица. В домашних условиях чаще всего волосы накручивали на бумажки и веревочки.

Дырявое чудо. Среди модных вещей той поры были и курьезные. К ним относится знаменитая сумка «авоська» – легкая, объемистая, немаркая. Сначала «авоськи» плели кустари, но вскоре инициативу подхватили государственные фабрики, производившие их в неимоверных количествах. «Авоськи» дожили и до эпохи синтетических волокон.

Обувь, чулки, носки. Особенно безотрадно выглядела обувь. Несмотря на многочисленные решения партии и правительства, положение не менялось. Мечтой любой женщины было иметь лодочки на «венском» (среднем) каблуке. В послевоенные годы женщины ходили в коротких ботиках на кнопках, надеваемых на обувь. Мужчины и дети носили галоши, зимой их надевали на валенки. У людей, занимавших руководящие посты, зимней обувью были бурки – высокие фетровые сапоги светлого цвета, отделанные коричневой кожей. Те, кому удавалось раздобыть кусок кожи, могли сшить себе обувь на заказ, но обувщики-надомники работали незаконно и попасть к ним можно было только через знакомых.

Коричневые чулки и носки делали из хлопчатобумажных нитей двух видов: «в резиночку» и гладкие. Чулки из высококачественного хлопка (фильдеперсовые) оставались уделом избранных. Шелковые, вискозные, а впоследствии капроновые чулки со швом сзади стали носить многие женщины только с середины 50-х годов. Ученицам старших классов носить прозрачные чулки запрещалось.

Флаконы с одеколоном и духами были близки по роли в интерьере к фарфоровым фигуркам: их берегли как украшения. Духами пользовались только в особых случаях. Самый известный парфюмерный магазин в Москве находился на углу Тверской улицы и Камергерского переулка. Все подобные магазины назывались весьма таинственно – «ТЭЖЭ», что означало всего-навсего «товары для женщин».

До 1917 года в Москве работали две парфюмерные фабрики, позже переименованные в фабрики «Свобода» и «Новая Заря». Надо отдать должное флаконам для духов с притертыми, выточенными вручную пробками – они были действительно красивыми. Самые модные духи того времени: «Красная Москва», «Манон», «Красный мак», в середине 50-х годов – «Пиковая дама», «Лель», «Огни Москвы». Мужские одеколоны: «Кремль», «Золотая звезда», «Шипр», «Ориган». Многие из этих ароматов – родом из дореволюционной поры. Известно, что «Красная Москва» раньше называлась «Букет императрицы», и таких примеров заимствования ароматов несколько.

Насыпная пудра трех видов (белая, розовая, рашель) упаковывалась в круглые картонные коробочки. Самая дешевая – белая – называлась «Лебедь». Во времена обилия китайских товаров продавались книжечки рисовой пудры. С кремами, помадой дело обстояло гораздо сложнее – из-за отсутствия сырья, но все же кое- что выпускалось. Употребление косметики считалось «чуждым вкусом». Суровый советский быт не располагал к тому, чтобы красить губы или делать маникюр. Эти «мещанские» привычки часто высмеивались в сатирическом журнале «Крокодил». На Дулевском фарфоровом заводе изготовили даже скульптурную группу «У маникюрши» (автор НА. Малышева, 1954 г.), похожую на «крокодильскую» карикатуру. Брови выщипывали, превращая их в модную ниточку. Тушь для ресниц начали производить только в 60-е годы. Краска для волос отсутствовала до конца 50-х годов. Появившаяся «Гамма» восьми оттенков просуществовала до конца 70-х. Популярной была жидкость под названием «Восстановитель для волос». Спросом пользовалась и продукция Рижской парфюмерной фабрики, отличавшаяся разнообразием и считавшаяся более качественной. Для гигиенических целей продавался туалетный уксус, а в начале 60-х годов – туалетная вода «Сирень», «Жасмин».

В 1957 году грянул Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Главной неожиданностью стало его значение в последующей жизни страны. В Москву съехались сотни молодых людей со всего мира. Москвичи переживали нечто схожее с началом XVIII века в России, когда зеваки толпами ходили глазеть на негров и прочих экзотических людей. Поскольку гости и растерянные московские жители были сосредоточены в определенных местах гуляний (за пределами центра города и района ВДНХ находиться иностранцам запрещалось – за этим следили), то общение, несмотря ни на что, было тесным. Кое-кто решался поучаствовать в совместных танцах и играх. Большинство стояло и смотрело, как веселятся иностранцы.

После фестиваля начала давать первые сбои хорошо отлаженная, годами проверенная советская машина запретительства.

Девушки стянули аптечными резинками волосы на затылке – так появилась прическа «конский хвост» и поубавилось косичек с бантиками, собранными в «корзиночку». На улицах показались первые бесстрашные модницы в брюках, на них показывали пальцем, стыдили. Было в порядке вещей одергивать и даже общественно порицать фестивальную моду молодежи ходить обнявшись или целоваться на улице. Цвета, в которые стремились одеваться молодые, стали ярче, модели – смелее. Очень распространенными становились юбки в складку, плиссе, косынки с геометрическим орнаментом, сумки через плечо.

Кругами расходилась по стране новая мода, музыка, новые слова и выражения в молодежном языке. На закрытии фестиваля в небо взлетели сотни белых голубей, считавшихся, с легкой руки Пабло Пикассо, символом мира. Символика борьбы за мир охватила все виды искусства и быта – от огромных полотен до кружек и пепельниц. Среди голубей, гербов и строек особым качеством и пышностью отличались портретные изображения на бытовых вещах.

Нам остается надеяться, что эта статья вызовет интерес к недавним временам, не даст затеряться огромному количеству вещей – свидетелей тех лет, составляющих значительный пласт материальной культуры нашей страны.